Биография Набокова в фотографиях

Полное имя: Владимир Владимирович Набоков

Дата рождения:
22 апреля 1899 г.
Знак зодиака:
Телец
Возраст:
78 лет
Место рождения:
Санкт-Петербург
Дата смерти:
Умер: 2 июля 1977 г.
Деятельность:
Драматург, поэт, переводчик, литературовед
Рост:
187 см
Образование:
Кембриджский университет
Семейное положение:
Был женат
Супруг(а):
Вера Евсеевна Набокова (Слоним) (1902-1991)
Дети:
Дмитрий Владимирович Набоков (1934-2012)

Детство и юность, семья

Родился Владимир Набоков в Петербурге 22 апреля 1899 года в многодетной семье с дворянскими корнями. Родители были богатыми людьми, поэтому в его биографии было счастливое беззаботное детство. Отец мальчика — Владимир Дмитриевич имел золотую медаль после окончания школы, стал юристом и был достойным образцом для подражания своим детям.
Мать будущего литератора — Елена Ивановна была дочерью одного из самых богатых помещиков – Рукавишникова, владеющего золотым прииском. Володя помнит большой трёхэтажный родной дом, в котором часто собиралась городская аристократия. В семье у мальчика было две сестры и два брата.

Владимир продолжил обучение в том училище, в котором в своё время учились Осип Мандельштам, Николай Станюкович и другие деятели литературы. Учёба в Тенишевском училище пошли на пользу. Он научился шлифовать каждое слово для своих произведений. Его рассказы очень нравились читателям. Набокова до сих пор ставят на сцене, снимают по его рассказам фильмы.

Именно так подписывалась Вера Набокова, когда слава уже нашла Набокова и он на глазах современников стал живым классиком. Преуменьшить роль Веры в этом превращении невозможно. «Огонек» публикует фрагмент из новой биографии жены писателя, посвященный самому трагическому периоду их совместной жизни.

Стейси Шифф

Это история о женщине, о мужчине, а также о семейном союзе… Даже недоброжелатели признавали, что Вера Набокова принимает невиданное участие в работе своего мужа.

Набоковы и приходили, и уходили вдвоем. Как правило, в одиночку на людях Набоков почти не появлялся. Супруги были не только неразлучны, у них и мысли сливались: и на бумаге, и в общении. У них и дневник был один на двоих. В записной книжке каждого присутствуют оба почерка; набоковским начинаются записи с одного конца, Вериным — с другого.

Стейси Шифф. Вера (Миссис Владимир Набоков): Биография / Пер. с англ. О. Кириченко. — М.:КоЛибри, 2010

Для биографа они представляли неблагодатный материал: слишком редко разлучались. Отношения Набоковых многим представлялись потрясающей историей большой любви.

С ранних пор Вера испытывала необходимость приобщиться в жизни к чему-то великому. Набокову же, как тот утверждал после первой встречи с ней, сделалась крайне необходима Вера.

Адвокаты, издатели, родственники, друзья — все сходились в едином мнении: «Без нее он ничего бы в жизни не достиг». Этот брак поставил Веру в центр всеобщего внимания; натура повелевала ей держаться в тени.

Лишь одному человеку в мире неизменно представала она крупным планом. В ее присутствии Набоков вел себя совершенно особенно. Оживленно заигрывал с женой; подшучивал над ней. Казалось, будто оба таят от всех какой-то свой секрет. И в поздние годы эти двое вели себя на людях как дети, которые при взрослых незаметно уговариваются, что стоит говорить вслух, а что нет.

Сам себя Набоков представлял в сильно приукрашенном виде… Набоков упивался тем, что Вера его идеализировала, видя себя совершенно особенным в ее глазах. Встретив его впервые, Вера угадала, что перед ней величайший писатель своей эпохи; лишь этой истине она и служила последующие 66 лет жизни, как бы вознаграждая себя за все потери и бури, за все исторические катаклизмы. Она делала все возможное, чтобы Набоков жил не во времени, а исключительно в искусстве, оберегала от судьбы стольких его персонажей, пребывавших во власти различных страстей. Талант писателя уходит в работу, не в повседневность, — это Вере регулярно приходилось объяснять членам семьи; их письма Набоков препровождал жене, она писала ответы.

Существует мнение, будто Набоковы «превратили свой союз в произведение искусства». Благодаря ему они прошли вместе богатейший творческий путь. Эти уникальные отношения охватывают и берлинский период 1920-х, и их жизнь в американской провинции 1950-х, и швейцарский период 1960-1970-х годов. После явления «Лолиты» Вера сделалась Набоковым для публики, стала его голосом. Во многом надменный, недоступный, непостижимый В. Н. был ее творением. Если попытаться вскрыть это единство, увидишь, на чем зиждется монумент, что таится под ним.

***

С 18 января 1937 года, когда Вера посадила мужа в поезд, отправлявшийся в Бельгию, и по 22 мая, когда они объединились, Вера получала письма от Владимира ежедневно, иногда по два в день. В эти четыре напряженных месяца Набоков делал все для продвижения своей карьеры, возможно, в ущерб собственному творчеству.

Ситуация осложнилась и тем, что в феврале Вера стала явно противиться идее переезда. «Скажи себе, что берлинская наша жизнь кончена — и, пожалуйста, собирайся», — умолял ее муж, не прекращая своих неустанных попыток подготовить почву для переезда семьи во Францию или в Англию. Однако Вера принялась выдумывать всевозможные досадные предлоги для проволочки. В последующие месяцы голоса супругов звучат в томительном диссонансе. Он говорил: март, она настаивала на апреле. Он говорил: Франция, она говорила: Бельгия. Он говорил: Франция, она говорила: Италия. Он говорил: Франция, она говорила: Австрия. Внезапно Веру стала крайне волновать судьба матери Владимира, которой было обещано показать внука, еще ею не виденного; она настаивала, что нельзя ехать на Запад, не отправившись сперва всей семьей на Восток, в Прагу.

Наконец, Набоков взорвался. Как можно после всех предпринятых им усилий зацепиться в Лондоне или Париже взять и отправиться на задворки Европы, на Восток, отказавшись от открывающихся возможностей?!

8 мая, когда супруги оказались врозь, Набоков все еще пишет из Парижа. Он стал беспомощной жертвой бюрократических козней. Пробить головой стену чешского консульства для получения визы оказалось невозможным. Он просит Веру, чтобы та предприняла усилия с пражской стороны. Ей же ни в коем случае не стоит приезжать во Францию, иначе ему никогда не получить требуемых бумаг. Владимир умоляет Веру похлопотать за него; она презрительно отвечает, что он, как видно, вовсе не стремится встретиться с ней. Набоков, похоже, как никогда, в полном отчаянии. Он уже начал забывать черты Вериного лица; он боится, что Дмитрий, когда увидит отца, не узнает его. Он умоляет не усугублять его мук постоянными напоминаниями о невыносимости ожидания. Буквально в последнюю минуту, после бесконечных хождений по консульствам и посольствам, по уши в долгах, при полном хаосе во всех делах, но с новой зреющей в голове книгой Набоков 20 мая садится в поезд, идущий на восток. Через пару дней семья воссоединяется.

Набоков нашел жену в ужасном настроении и полном изнеможении. Пребывание в Праге оказалось коротким и кисло-сладким. Прощаясь с матерью в тот год, он мог предполагать, что делает это в последний раз.

В конце июня семья двинулась в Париж. Мельком они посетили Всемирную выставку, привлекшую в Париж рекордное число туристов; громадная свастика, венчавшая спроектированный Альбертом Шпеером павильон Германии, гораздо красноречивей говорила о перспективах жизни в стране, чем яркие и многоцветные экспонаты. 7 июля Набоковы отправились в Канн, где поселились в скромной гостинице в пяти минутах ходьбы от пляжа.

Через неделю после приезда в Канн Владимир сознался в том, что Вера давно уже подозревала. Он пребывал в самом разгаре бурного романа. Объектом его страсти оказалась Ирина Юрьевна Гуаданини.

Набоков еще находился «в страстном забытьи». Не в силах бороться с увлечением, он даже подумывал о том, чтобы оставить Веру. Вера утверждала, что ее реакция была проста: «Я полагала, раз он любит, то должен быть с любимой женщиной». В действительности Верино отношение к ситуации было не такое уж философское, гораздо более в духе того искреннего совета, который она дала позже одной молодой поэтессе: «Никогда не отказывайтесь от того, что любите». Набоков писал своей возлюбленной, что Вера не собирается соглашаться на развод. В то же время жизни без Ирины он себе не мыслил. Ему трудно было представить, как он вернется к прежней жизни; он умолял Ирину набраться терпения, как умолял и Веру несколькими месяцами раньше. Он писал, что день признания жене стал после убийства его отца самым черным днем в его жизни. А уж для Веры он и подавно был самым черным днем в ее жизни.

На примере отца она видела, как мужчины бросают жен; эмигрантская жизнь и неустроенность берлинской жизни 20-х годов отнюдь не способствовали укреплению брачных уз. Все его настоятельные просьбы немедленно приехать к нему высветили одну поразительную деталь: Владимир не хотел, чтобы жена оказалась в районе Парижа. Подозрения подтвердились до мельчайших подробностей в анонимном письме на четырех страницах, полученном ею в середине апреля как раз в момент усиления разногласий вокруг вопроса Париж — Прага.

Автор анонимного послания подробно описывал увлечение Владимира Ириной, «хорошенькой блондинкой, такой же взбалмошной, как и он», добавляя, что Набоков нажил себе довольно много врагов в литературных кругах. Флирт был естественным проявлением натуры Набокова. С Ириной Гуаданини и ее матерью, Верой Кокошкиной, он познакомился в 1936 году во время своей поездки в Париж, после чего писал письма обеим одновременно. Мадам Кокошкина была не так очарована Владимиром, как ее дочь. Эта опытная дама считала Набокова блестящим писателем, однако человеком ненадежным. Уже с февраля у Владимира с Ириной возникли романтические отношения; она обожала его стихи и явилась в январе 1937 года на его выступление — на следующей неделе он трижды навестил ее. Тремя годами моложе Веры, Ирина была жизнерадостная, крайне эмоциональная светловолосая молодая особа, разведенная после краткого замужества. Она обладала мелодичным смехом, живым чувством юмора и страстно любила словесные игры. И на этот раз Набокова также прельстила исключительная память на его стихи. В Париже и его окрестностях Ирина Юрьевна подрабатывала уходом за собачками. И имела репутацию коварной обольстительницы, упрочившуюся с появлением в ее жизни Набокова.

Когда Владимир рассказывал о катастрофическом положении дел в Германии, утверждал, что «устами писателя говорит Бог», слезы блестели в глазах у Ирины. «Как прекрасно!» — замирая, шептала она. Весь вечер она не отходила от него и той весной появлялась рядом с ним слишком часто. Едва приехав в феврале в Лондон, Набоков тотчас позвонил ей. Она обожала вмятину от его головы у себя на подушке, оставленный им в пепельнице окурок. Слезы струились по щекам Владимира, когда он признавался ее матери, что совершенно не может без Ирины жить. Единственным приземленным занятием в их отношениях были игры в палача, рисуемые в Иринином альбомчике.

Вера неизбежно должна была прознать об этом романе; он развивался без особых предосторожностей. Возможно, он мало у кого вызвал бы удивление, не имей Вера репутации ближайшей помощницы и не имей Владимир столько недоброжелателей. Мало кто считал, что Набоков может обойтись без своей жены. Слепая страсть — это одно, но человеческая близость и понимание — явление куда более редкое.

Марк Слоним, редактор эмигрантской газеты в Париже и дальний родственник Веры, замечал, что немногие женщины смогли бы, как Вера, выносить эгоистично-маниакальное отношение Набокова к литературе. Многие ли женщины способны подчинить свою жизнь чьей-либо навязчивой идее? Эту истину Набоков вряд ли забыл, хотя теперь она отзывалась в нем невыносимыми мучениями.

Он не мог жить без Ирины — такой силы чувства он до сих пор еще не испытывал, но в то же самое время не мог и предать забвению совершенно «безоблачные» 14 лет жизни с Верой. В июне он писал Ирине, что они с Верой знают друг друга до мельчайших подробностей. Через неделю Набоков уже наслаждался восхитительной гармонией своих отношений с любовницей. Он не мыслил без нее жизни, отказаться от нее было выше его сил. И Владимир никак не мог сделать для себя в такой ситуации выбор, особенно памятуя о Дмитрии. Напряжение было столь велико, что временами казалось, он теряет рассудок.

Дни, проведенные в Чехословакии, стали образчиком двойственности. Было невыносимо притворяться перед Верой, что все в порядке, как и прежде.

Владимир отправляет ободряющее письмо Ирине и мадам Кокошкиной, выступающей дымовым прикрытием. Чтобы написать о своих чувствах, о любви «невероятной, беспримерной», он выскальзывал на улицу. Он урывал пару минут на почте, в канцелярском магазине, куда обычно захаживал крайне редко. Писал на скамейке парка во Франценбаде и нес свое письмо, «как бомбу в кармане пиджака, пока не опускал его в ящик».

Между тем в разговоре с Верой Владимир снова и снова отрицает то, что происходит на самом деле. Ему тошно обманывать жену, особенно при том, что она нездорова. То под одним, то под другим предлогом Вера ежедневно заговаривает об Ирине. «Ты всегда всех вышучиваешь, только не Ирину!» — упрекает она. Набоков писал об этих расспросах Ирине, которая в своем дневнике отметила, что Вера изводит ее возлюбленного.

Владимир никак не мог отрешиться от отвратительного ощущения лжи, от вульгарной банальности ситуации. Вытягивать фразы из него приходилось клещами, между тем он на личном опыте открыл для себя то, чему позже его научит Эмма Бовари: адюльтер — банальнейший способ над банальностью возвыситься. Набоков не мог оправдать свое поведение, не мог простить себя за то, что перечеркнул все 14 лет безмятежной жизни с Верой. От утвердившейся в 1920-х годах «лучистой правдивости» теперь его отделяла огромная дистанция.

Отправившись на Ривьеру с Верой и Дмитрием, Набоков оставил Ирине блокнотик, в котором она могла бы вычеркивать дни до его возвращения, точно так, как делала когда-то Вера. В целом в его письмах звучит тоска, как и в тех, которые он писал будущей жене 14 лет тому назад. Владимир писал о предопределенности их схожести; восхищался общностью их впечатлений; чувствовал безупречность отношения любимой к нему. Когда Вера добилась от него признания, это отнюдь не положило конец любовной переписке. Теперь Набоков стремился к Ирине еще сильней, чем в Чехословакии. Ничто не поколебало его страсти. Он умолял Ирину хранить ему верность, хотя и понимал, что это не вполне справедливо. Он жаждал длинных писем. Обещал, что они будут вместе в начале осени. И в подтверждение тому оставил у нее на квартире кое-что из своих вещей.

Вера видела во всем происшедшем свою вину. Ей казалось, она пренебрегла вниманием к мужу из-за того, что вынуждена была заниматься ребенком, а также из-за невыносимых материальных условий берлинской жизни. Владимир писал об этом Ирине, рассказывая, что жена старается изо всех сил компенсировать свое невнимание к нему. «Ее улыбка убивает меня!» — в отчаянии пишет он. После его признания и Вера почти не упоминала об Ирине. «Я знаю, что она думает, — мрачно писал Владимир, — уговаривает себя и меня (без слов), что ты — наваждение».

Мать Ирины этому ничуть не удивилась; она как раз предсказывала, что Вера станет «шантажировать мужа и не отпустит его». Выдержки Вере было не занимать, хотя вся история стала для нее сущей пыткой. В письме в Париж Владимир пишет, что ситуация усугубляется тем, что у них с Верой установились ровные отношения. Он боится, что начинает Ирину забывать.

В августе, вероятно, в тот момент, когда Вера обнаружила, что муж по-прежнему переписывается со своей возлюбленной — в первую декаду месяца Ирина получила четыре письма, дома разыгрывается буря. По описаниям Владимира, в семье творилось такое, что он боялся, как бы для него это не кончилось сумасшедшим домом. Вера впоследствии яростно отрицала, что у них когда-либо случались скандалы. Она готова была поклясться, что сцен, о которых с сожалением пишет муж и которые Ирина и ее мать старательно записывали с его слов в дневники, вовсе не случалось. Выдумывать такое Владимиру, скорее всего, было ни к чему, он писал об этом в Париж с жестокой прямотой. Если он решился порвать с Ириной, он мог это сделать, не взывая к ее состраданию; и так было ясно, что общение происходит на повышенных тонах. С другой стороны, есть убедительное свидетельство того, что Вера угрожала отнять Дмитрия у отца. Все-таки было нечто, оказавшееся превыше природной правдивости.

Муж повел себя недостойно, свое поведение недостойным она счесть не могла. Именно чувство болезненной гордости не позволяло ей признать, что большая часть того августа протекала у них в беспрерывных бурных ссорах.

Ирина предлагала Владимиру уехать вместе куда-нибудь, хоть на край света. В своем очередном письме он заявил, что это Вера вынудила его порвать с ней. Отныне он Ирине писать не будет.

Тогда та отправилась в Канн. Прибыв туда утром, она тут же направилась к дому Набоковых и стала ждать, чтобы перехватить Владимира, когда тот отправится с Дмитрием на пляж. Владимир назначил ей свидание в тот же день позже, в городском саду. Когда днем они вместе брели по дороге к порту, Набоков уверял Ирину, что любит ее, но не может заставить себя хлопнуть дверью и уйти, отказавшись от всего остального. Он умолял ее потерпеть, однако не связывал себя никакими обязательствами. На следующий день с разбитым сердцем, на грани самоубийства, Ирина отбыла в Италию, убежденная в том, что Вере хитростью удалось удержать Владимира при себе. В конце следующего года Ирина однажды показалась на публичном чтении Набокова в Париже, но с тех пор никогда с ним не встречалась.

Однако Ирина не исчезла бесследно, как Владимир (а также Вера) мог бы надеяться. От этого романа полностью оправиться она так и не смогла; Набоков оставался самой большой любовью в ее жизни. Ирина предсказывала, что Набоков при первом же удобном случае снова изменит жене, и постоянно оспаривала утверждение, что его брак безупречен. В последующие 40 лет она в своих стихах воспевала их несчастную любовь и все время, как и Вера, хранила в тетради множество вырезок со стихами Набокова. В 60-е годы Ирина написала скандально откровенный рассказ «Туннель» о своих отношениях с Набоковым и встречах в Канне. В нем весьма вольно приводились цитаты из писем Набокова 1937 года.

Всю оставшуюся часть 1937 года Набоков трудится над третьей и пятой главами романа «Дар» — произведения, названного одой верности. Этот рассказ о художнике в молодости читается как благодарственный гимн женщине, которая буквально во всем напоминает Веру. В июне он говорит Ирине, что написал дурацкое сочинение про верность.

Вера сражалась с той, которая представляла собой угрозу, с чисто реальной женщиной из плоти и крови, Ирине же досталось более тяжкое соревнование с соперницей, которая частично была литературного происхождения.

Литература

Биография полноценного литератора началась со сборника с 68 стихотворениями. К сожалению, эти стихи имели нелестный отзыв критика Владимира Гиппиуса. Парень пропустил мимо слова учителя о том, что стихи – это не для него. Во времена начала революции в 1917 году вся семья Набоковых убежала в Крым. Газета «Ялтинский голос» дала зелёный цвет произведениям Владимира. Поэт не стоит на месте, он изучает ритмику стихотворений Белого. Во время военного переворота в России многие не принимали творящиеся беспорядки и изменения. Набоковы уехали в Берлин. Там Владимир становится студентом Кембриджского университета, потом сам переходит на преподавательскую деятельность, занимается переводами литературы Америки. Набоков отличается глубоким философским подходом ко многим важным жизненным проблемам. Его волнует тема любви, эмиграции из России. Главным учителем писателя стал Иван Алексеевич Бунин.
Многие произведения писателя издавались под литературным псевдонимом «Сирин». Он был неоднократно выдвигаем, как лауреат Нобелевской премии. В какой бы стране не был Владимир, в Германии, потом Франции и Америке, он делился своими знаниями литературы со студентами, занимая преподавательские должности в университетах.

Первым, кто описывал состояние души своих персонажей, был Чехов. Так же подробно с игрой слов и детализацией Набоков изображал героев, подводя их к совершенно неожиданной развязке сюжета. В этом он пошёл значительно дальше великого Антона Павловича. Яркий нашумевший роман «Лолита» был написан на французском языке и переведён самим писателем на русский.

Владимир Набоков. Биография и творчество

1922 – Набоков оканчивает Тринити-колледж в Кембридже, где изучает романские и славянские языки и литературу. В этом же году семья Набоковых переезжает в Берлин, где отец становится редактором русской газеты “Руль” (The Rudder). Именно в “Руле” появятся первые переводы французских и английских поэтов, первая проза Набокова.

1922-37 – Набоков живет в Германии. Первые несколько лет бедствует, зарабатывая на жизнь тем, что составляет для газет шахматные композиции и дает уроки тенниса и плавания, изредка снимается в немецком кино.

1925 – женится на В. Слоним, ставшей его верной помощницей и другом.

1926 – после выхода в Берлине романа «Машенька» (под псевдонимом В.Сирин), Набоков приобретает литературную известность. Затем появляются следующие произведения: «Человек из СССР» (1927), «Защита Лужина» (1929-1930, повесть), «Возвращение Чорба» (1930; сборник рассказов и стихов), «Камера обскура» (1932-1933, роман), «Отчаяние» (1934, роман), «Приглашение на казнь» (1935-1936), «Дар» (1937, отдельное изд. — 1952), «Соглядатай» (1938).

1937 – Набоков уезжает из фашистской Германии, опасаясь за жизнь жены и сына.

1937-40 – живет во Франции.

1940-1960 – в США. Первое время, после переезда в США, в поисках работы Набоков объезжает почти всю страну. Спустя несколько лет начинает преподавать в американских университетах. С 1945 – гражданин США. С 1940 произведения начинает писать на английском языке, которым свободно владел с детства. Первый англоязычный роман — «Истинная жизнь Себастьяна Найта». Далее Набоков пишет произведения «Под знаком незаконнорожденных», «Conclusive evidence» (1951; рус. пер. «Другие берега», 1954; воспоминания), «Лолита» (1955; была написана им и на русском, и на английском языках), «Пнин» (1957), «Ада» (1969). Кроме того, он переводит на английский язык: «Слово о полку Игореве», роман «Евгений Онегин» А.С. Пушкина (1964; сам Набоков считал свой перевод неудачным), роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», лирические стихотворения Пушкина, Лермонтова, Тютчева.

1955 – роман “ Lolita ” (Лолита), который отказались опубликовать четыре американских издательства, выходит в Париже в “ Olympia Press”. В 1962 году по роману снимается фильм.

1960-1977 – Набоков живет в Швейцарии. В эти годы в Америке публикуются произведения Набокова (книги “Poems and Problems” (Стихи и проблемы) (39 стихов на русском и английском, 14 стихов на английском, 18 шахматных проблем), 1971; “A Russian Beauty and Other Stories” (13 историй, некоторые из которых переведены с русского, а некоторые написаны на английском) (Нью-Йорк). Публикуется “Strong Opinions” (интервью, критика, эссе, письма), 1973; “Tyrants Destroyed and Other Stories” (14 историй, некоторые из которых переведены с русского, а некоторые написаны на английском), 1975; “Details of a Sunset and Other Stories” (13 историй, переведенных с русского), 1976 и др.

2 июля 1977 Набоков умер в местечке Вевей, похоронен в Кларане, близ Монтрё, Швейцария.

1986 – появляется первая публикация Набокова в СССР (роман «Защита Лужина» в журналах «64» и «Москва»).

Основные произведения:

Романы: «Машенька» (1926), «Защита Лужина» (1929- 1930), «Камера обскура» (1932—33), «Отчаяние» (1934), «Дар» (1937), «Лолита» (1955), «Пнин» (1957), «Ада» (1969), «Посмотри на арлекинов!» (1974),

Повесть «Приглашение на казнь» (1935 — 36), Сборник рассказов: «Возвращение Чорба» (1930), Книга воспоминаний «Другие берега» (1951), Сборник «Весна в Фиальте и другие рассказы» (1956), Стихи, Исследование «Николай Гоголь» (1944), Комментированный прозаический перевод «Евгения Онегина» (т. 1—3, 1964), Перевод на английский «Слова о полку Игореве», «Лекции по русской литературе» (1981), «Беседы. Воспоминания» (1966)

Все справки >>

Личная жизнь

В биографии Набокова с детских лет часто были периоды влюблённости. Самые сильные чувства он испытал в пятнадцать лет. Его предметом обожания стала обычная крестьянская девочка. Следующая любовь возникла в 16 лет к Валентине Шульгиной, но их страстные обещания не выдержали испытания расстоянием. Владимир переехал в Крым, а с переездом исчезли и чувства.