20 августа 1987 года от кровоизлияния в головной мозг умер актер Андрей Миронов. Ему стало плохо на сцене, во время исполнения роли Фигаро в театре Риги. Через два дня, не смотря на старания врачей, актер умер. Тело перевезли в Москву, на прощание с Мироновым пришли тысячи людей.
Больше 30-ти лет прошло со дня смерти Андрея Миронова, но и сегодня, пожалуй, нет человека, не знакомого с его творчеством. Его роли – символ той эпохи – яркие, харизматические, невероятно привлекательные и запоминающиеся. С его смертью мир актеров и кинематограф потеряли не только личность с профессиональной индивидуальностью, но и человека, способного яро трудиться на своем любимом поприще. Причиной смерти актера стало кровоизлияние в мозг. Похороны Андрея Миронова состоялись на Московском Ваганьковском кладбище.
Дата и причина смерти
Андрей Миронов – человек, которого людская молва «связывала со смертью» заочно, за год до настоящей кончины. Произошло это летом 1986 года по причине ухудшения его внешнего вида и ощущения у зрителей большой усталости артиста. Но тогда время умирать еще не пришло. Горин успокоил поклонников таланта своего коллеги посредством заметки в журнале «Советский экран».
Однако ровно через год, 20 августа 1987 года жизнь Андрея Александровича оборвалась. Смерть пришла окончательно и бесповоротно, застав его на любимом рабочем месте, в одной из ярких театральных ролей – Фигаро в спектакле «Безумный день или женитьба Фигаро», во время гастролей Московского театра Сатиры в Латвии.
Аналогичное медицинское заключение о причине смерти, сегодня, увы, встречается нередко. Кровоизлияние в головной мозг. Это – диагноз, обусловленный несостоятельностью сосудов головы выдержать давление крови, независимо от возраста.
Нагрузка в жизни Миронова была обычным делом. Работал он, не обращая внимания на свое здоровье, практически всю свою недолгую жизнь. Отдавался миру театра и кино полностью, без остатка, душой и телом. Но судьба отпустила ему всего 46 лет такой жизни.
***
Разумеется, чистым комиком Андрей Миронов никогда не был и таковым себя не считал. Роль Присыпкина в «Клопе» (первая из крупных ролей) досталась ему, что называется, в силу скорбных обстоятельств. (…) Миронову в 1963 шел 23-й, он придумал рисунок куда более резкий и бойкий, чем у Лепко, но сыграл, видимо, не слишком удачно. (…) Сам-то он, похоже, не очень ею дорожил, хотел большего, «серьезного».
Серьезные роли, однако, молодому Миронову не очень давались. В 1965 он получил такую, что и мечтать было трудно: Холдена Колфилда. Неприкаянный и ранимый подросток-социопат, в будущем — непременный битник, написанный Дж. Д. Сэлинджером, покорил сердца советской молодежи. (…) Несмелая режиссура Александра Шатрина сильно смягчала повесть, (…) Холдена кроили по лекалам розовских мальчиков: это шло не только от режиссерских установок, но и от самого актера, от его неукротимой и прекрасной шармерской природы. Быть, как говорят, адвокатом своих персонажей, Миронову казалось мало: он хотел, чтобы его персонажи нравились людям, и чем больше, тем лучше.
Сам он тоже очень любил нравиться и считал это своим достоинством. Повторял фразу Михаила Чехова: «…Публика всегда, сознательно или бессознательно, за образом, созданным актером, видит того человека, который создает этот образ, оценивает его», — а из оценок Андрей Миронов признавал только высшие. Это не честолюбие, а более глубокое желание: покорять собой. (…) И он умел быть любимым — лучше всех на свете.
Совсем не красавец, лицо приятное, но простое и рябоватое, гримеры с ним мучились. В 19 или 20 лет он перекупался в холодном Пярнуском заливе и заболел фурункулезом: обмен веществ нарушился навсегда, и помочь Миронову не могли самые лучшие врачи. Нетрудно представить, как терзался молодой актер. Гораздо трудней уяснить себе, как Миронов сумел себя вышколить — какую волю и какую уверенность в себе нужно было иметь, чтобы выработать то чудесное обаяние — нет, скажем лучше: ту обворожительность, которой Миронов наделял своих персонажей, а ему самому, могло показаться, ничего не стоила. Валентин Плучек прозвал его «наше солнышко»: это прижилось в Театре сатиры, и по делу.
Последний спектакль
Первые симптомы ухудшения состояния здоровья появились у Миронова незадолго до последнего в его жизни выхода на сцену. Это был сольный концерт, после которого у него усилились головные боли, на которые артист уже не смог не обратить внимание. Однако было не до отдыха. Предстоял спектакль «Безумный день или женитьба Фигаро», которого жители Латвии ждали с особым нетерпением.
Во время постановки зал был переполнен. Летний вечер вносил через открытые двери душный горячий воздух. Артисты играли безукоризненно, для особо искушенных зрителей даже были заметны места талантливой импровизации.
На третьей минуте монолога Фигаро Миронов остановился и начал обмакивать пот на лбу. Было понятно: артисту нехорошо. У зала появилась тревога, но никто тогда не знал, что видит на сцене обожаемого Миронова последний раз.
Через несколько минут зрителям было объявлено, что актер не сможет продолжить игру. А когда раздались сирены «Скорой», тишина в зале приняла обреченный характер. Кто-то еще оставался сидеть на местах, не веря в случившееся. А кто-то с грустью покидал зрительный зал.
Уйдя за кулисы, Андрей Александрович не пришел в себя. Была вызвана карета «Скорой помощи», которая доставила его в больницу. Борьбу за его жизнь вели знаменитые нейрохирурги, находившиеся в Риге на профессиональном симпозиуме. Но и их знаний и умений не хватило, чтобы вернуть его к жизни. Через два дня сердце перестало биться.
***
Господь (зря врут, что Он не любит актеров) дал Миронову светлый и согревающий дар проникновенного лицедейства. Внутренняя техника актера была очень не проста. Конечно, он не столько проживал изнутри судьбы своих персонажей, сколько показывал их свойства. Это можно почувствовать даже в наиболее драматичных и глубоких ролях: вспомним, к примеру, как Миронов играл Лопахина (…) Важно, что Миронов «показывал» своих героев, любя. На худой конец, понимая и сочувствуя.
(…) Он, влюбчивый донельзя, сочувствовал равнодушному к женщинам Дон Жуану, которого придумал печальный швейцарский интеллектуал Макс Фриш («Дон Жуан, или Любовь к геометрии», 1968) — да и Присыпкину, так нахраписто и наивно лезущему в «изячную жызнь», пожалуй, тоже. Конечно, от красот семейного благоденствия, которые навоображал себе этот чурбан, может и стошнить, но чурбан так усердно учится танцевать, так радуется своему новому имени — «Пьер Скрипкин» … Как не посочувствовать. Тем более что тягой к красивым вещам, которая вовсе не зазорна, отличался сам Миронов: это лишь прибавляло ему обаяния.
Прощание с Андреем Мироновым
Так сложилась судьба, что на последнем спектакле Андрея Александровича присутствовали его близкие родные люди, те, для кого до своих последних дней он был любовью и опорой. Это обе жены, мама и две дочки. Поэтому прощание с артистом началось до перевозки его к месту последнего пристанища.
На похоронах в Москве собралось много людей, желающих отдать дань искрометному таланту и любимцу публики. Жаль, но театральный главный режиссер В. Плучек по неизвестной причине решил не прерывать гастроли трупы в Риге. Поэтому его непосредственные коллеги не смогли прибыть в полном составе, чтобы похоронить своего товарища. Только четверо – Ширвиндт, Егорова, Васильева и Державин – присутствовали на всеобщем прощании, на сцене Театра Сатиры.
В их словах звучала скорбь и сожаления о безвозвратно ушедшем таланте, соболезнования родным и близким.
По словам Марка Захарова, такая трагическая смерть заставила по-новому оценить весь творческий путь актера, поднять его на такой уровень, который достоин самых высоких театральных оценок. Однако достался он высокой ценой – всей жизнью.
Мужественный человек
Примечательно, что Михаил Державин в своих мемуарах «Я везучий» писал о том, что он и Александр Ширвиндт много раз уговаривали Андрея Миронова отказаться от мизансцены с падением. Но тот отвечал, что «это очень эффектно», и ничего менять не нужно. Миронов вообще, по воспоминаниям современников, был мужественным человеком и никогда ни на что не жаловался.
Артисты, которым довелось работать с Андреем Александровичем, рассказывали о том, что тот во время спектаклей несколько раз менял рубашки, которые в буквальном смысле пропитывались кровью. Слова друзей Миронова приводит в своей книге «Андрей Миронов», и Андрей Шляхов. О том, что Миронов «уставал менять рубашки», говорил журналистам и Кирилл Ласкари.
Тем не менее Андрей Миронов не хотел, чтобы зрители знали о его страданиях. Всеми силами и средствами он пытался скрыть от поклонников свой недуг. Именно поэтому нередко Миронов появлялся на сцене в водолазках с высокими воротниками или другой одежде, благодаря которой можно было спрятать фурункулы от посторонних глаз.
Актер, конечно, пробовал лечиться. Неприятный запах различных мазей, которыми пользовался Миронов, он сбивал с помощью дорогого парфюма. Но эти мази не помогали, как, впрочем, и переливания крови, которые Андрей Миронов делал не единожды.
Близкие люди Андрея Миронова
7 марта 1941 года в московском роддоме им. Грауэрмана у известных личностей Александра Менакера и Марии Мироновой появился на свет ребенок. Назвали его Андреем и в шутку расценили в качестве «подарка на 8 Марта». По словам матери, рос он обычным ребенком и в 1948 году пошел в московскую мужскую школу № 170 под фамилией отца.
Учитывая послевоенный антисемитский настрой, через 2 года было принято решение о смене фамилии на материнскую, которая и закрепилась за Андреем в дальнейшем.
Ребенок актерской семьи каждое лето отдыхал в Пестове – Доме отдыха Художественного театра.
Среди увлечений родные отмечают вдохновенные изображения джазовой группы со своим кровным (по отцу) братом Кириллом Ласкари (1936 года рождения). При этом за Кириллом была игра на рояле, Андрей извлекал звуки из кухонной утвари.
Со своим братом Миронов поддерживал добрые родственные отношения на протяжении всей жизни.
Брат Андрея, Кирилл, получив образование в Ленинградском хореографическом училище им. А. Я. Вагановой в 1957 году, был солистом Малого театра оперы и балета и ставил спектакли в театре миниатюр имени Аркадия Райкина. Много времени и сил посвятил созданию Ленинградского балета на льду. Умер Кирилл в 2009 году.
Как человек веселый и жизнелюбивый, Андрей Миронов постоянно был окружен любимыми людьми. Это мама – Мария Миронова, для которой сын был смыслом жизни, две жены (Екатерина Градова и Мария Голубкина) и две дочери артиста (обе Марии).
В последние годы жизни любовью «человека сцены» была начинающая артистка Алена Яковлева.
Богатой была личная жизнь актера. Романтические отношения с Татьяной Егоровой, в результате которых было подано заявление в ЗАГС (24.10.1968). Свадьба была отменена из-за инфаркта отца.
С 1971 года творческая деятельность поддерживалась семейными узами тендема Миронов-Градова.
Результатом их любви стала Маша – единственная кровная дочь артиста. Брак просуществовал недолго – всего три года, но теплые отношения они смогли сохранить.
Артистка из театра Советской Армии, Лариса Голубкина, была мечтой для Миронова долгие десять лет. Неоднократные предложения руки и сердца не увенчивались успехом. Только в 1976 году крики его сердца были услышаны. Две судьбы объединились в одну, при этом дочь Ларисы (Марию) Андрей удочерил.
Дочерей Миронов воспитывал в любви и нежности, прививая лучшие человеческие ценности. На фото видно, с какой искренностью он относился к своим любимым женщинам. Передал он им и любовь к театру – обе девочки пошли именно по стезе отца, став актрисами.
(…)
Первое появление Хлестакова было откровенно буффонным. Его зеленый фрачок переливчато блестел под софитами: казалось, что его пошили не из ткани, а из лакированной кожи, ящеричной или лягушачьей. Сам он тоже был зелен в прямом и переносном смысле. Зеленый юнец, несмышленыш — это само собою, но и лицо казалось зеленоватым: бескормица довела уже до желудочных колик. Он невыносимо страдал: очень кушать хочется. Маясь, присаживался у лестницы, пробовал поглодать стойку перил: ну, прямо козлик, вернее, зайчик. Нет, невкусно: он готов был захныкать, но сейчас же предавался гастрономическим мечтаниям: «Послать бы на рынок, купить хоть бы… / широко распахнув руки / САЙКУ!». Эта сайка в три обхвата выглядела не хуже, чем знаменитый кубический арбуз Михаила Чехова.
Герой Миронова был очень ребячлив и поэтому мил: глупый, капризный, испорченный, а все-таки ребенок, наивно радующийся жизни и столь же наивно на нее обижающийся. Сигарой он восхищался, как дети восхищаются леденцом, и врал так, как врут дети, совсем не стесняясь завраться. Высшим взлетом детскости становилась чудесная хлестаковская осечка в сцене вранья (д. III, явл. 6): «Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж — скажешь только кухарке: „На, Маврушка, шинель…“». Андрей Миронов, кажется, впервые, переставил ударение в имени на первый слог: пренебрежительный диминутив вдруг стал ласкательным: Маврушка… И звучал он так жалобно, что за ним мерещилась «матушка», — та самая, которую звал на помощь замученный Поприщин.
Как не хотелось этому Хлестакову уезжать, как понимал он, что праздник кончился навсегда! «Мне нигде не было такого хорошего приема…» Он уходил, низко опустив плечи, и почти пошатывался, пораженный ужасным знанием: не было и не будет больше ничего хорошего. Выскажем то, о чем не написали критики 70-х: роль Хлестакова стала прощанием Миронова с молодостью — и со своей личной, и с молодостью времени, которое на глазах пожухло и одрябло. Это придавало спектаклю неожиданную глубину.
То, что для Хлестакова-Миронова становилось прозрением, Миронов-Чацкий знал заранее. Вторая половина70-х, «расцвет застоя», время внутренних эмигрантов, то есть людей, которые выбирали путь пассивной нелояльности, не осмеливаясь на большее. Помимо внутренней эмиграции вспомним и о реальной: число людей, уезжавших из СССР навсегда, вновь резко выросло. В первой половине70-х таковых было 66 тысяч, во 2-й —147 тысяч. Последнюю реплику Чацкого при желании можно было счесть сугубо злободневной.
